ПЕРЕКРЕСТОК
( Написано летом 2013 года в преддверии юбилея великой актрисы, впервые опубликовано на туристическом сайте ТБГ)
Коллеги по сайту после этого эссе вполне могут обвинить меня в отступлении от темы, но не рассказать об этом «перекрестке судьбы», об этом человеке — преступление. И повод есть: в этом году в августе этому человеку исполнилось бы ВСЕГО 65 лет…
А предыстория знакомства такая. Август-сентябрь 1985 года. В Москве идут записи ужасно популярных в те годы программ центрального телевидения «Песня года». Мой друг и, в какой-то степени, коллега (в какой-то степени я) Петя Теодорович пробивает свою песню на слова Николая Зиновьева, которую будут исполнять в финальном концерте блестящие театральные актеры Александр Михайлов и Наталья Гундарева. Оба, на самом деле, совсем не «певуны», но актёрски, душой сделали достойный дуэт. Впрочем, рассказ не об этой песне и не о телепередаче. Знакомство с такими актерами уже событие в жизни, но Теодорович не был бы Теодоровичем, если бы не воспользовался случаем и не пригласил Гундареву на маленькие гастроли в Молдавию.
(Петре Теодорович — популярный молдавский композитор, автор таких произведений как «Меланхолие», «Грацие», «Аванте».)
Думаю, не надо объяснять, что невеликие зарплаты актеров, даже значимых, в театре и кино того времени (думаю, что и сейчас ситуация не многим лучше) хоть каким-то образом компенсировалась возможностью гастрольных туров, от которых никто никогда не отказывался. Это была целая индустрия всевозможных концертных программ типа «Товарищ кино» или просто творческих вечеров под любой маркой или именем. А к «паровозу», т. е. «раскрученному имени», как сейчас говорят, цепляли менее значимых артистов или коллективы, давая тем самым и им заработать денежку. Здесь зарабатывали все: «паровоз», «пристяжные», а главное администраторы, что организовывали гастроли.
В те годы у Пети Теодоровича был свой коллектив (справедливости ради, не им созданный, но им пригретый и раскрученный), назывался он весьма экстравагантно — группа «Екоу» (в переводе с молдавского — Эхо), в поздние времена название стало «Теодор» (понятно, что от фамилии Теодоровича). Кстати, уже с этим названием чуть позже коллектив достался Филиппу Киркорову, которого изначально начал раскручивать Теодорович, так его коллектив называется и по сей день. Базировался коллектив и очень формально принадлежал «Молодежному центру при ЦК ЛКСМ Молдавии». Это давало бОльшие возможности, чем принадлежность, например, к филармонии. Весьма лояльный худсовет, отсутствие лимитов на концертную деятельность (т. е. без ограничения количества концертов), изначально чуть выше концертные ставки и пр. Да и просто «прикрытие» именем ЦК комсомола республики. И честно говоря, нами вообще никто не интересовался и не лез в нашу жизнь, чего никогда нельзя было избежать в творческих коллективах той же филармонии. Да еще личное обаяние и «стенопробивной» характер Теодоровича, который с легкостью входил в любые кабинеты и решал любые вопросы.
А я был вроде как администратором, вроде как личным секретарем и личным водителем самого Пети Теодоровича. На самом деле, это была вовсе не основная моя работа. Трудился я в скромной должности инженера по нормированию труда в одной из мелких контор со столь же скромной зарплатой. Естественно, «кушать» сильно хотелось, вот приходилось вечно где-то крутиться, как-то суетиться, что-нибудь подрабатывать. Не считал зазорным и на машине «бомбить», и с друзьями брать подряды, например, на ремонт церквей (очень выгодно это было, потому что прямой «сговор» со старостой и батюшкой, а денежки наличные и без договора) и с друзьями музыкантами на халтуры гонять. Даже прицеп мне тесть прикупил, чтобы я денежку в семью нес, уважал меня, что стараюсь, не сижу сиднем, работаю…
А друзья музыканты у меня с детства. Во-первых, одноклассники, начинал-то я с музыкальной десятилетки, аналог московской ЦМШ при консерватории. Правда, музыкант из меня никакой получился, я это как-то очень быстро осознал и потребовал, чтобы меня из этой школы забрали. Так получилось у меня «три класса и коридор» музыкального образования. Причем именно три класса! А во-вторых, жены и их друзья тоже музыкантами оказались. Вот так и кручусь среди них всю свою сознательную жизнь….
Однажды друзья привлекли меня возить их на «халтуры», свадьбы да крестины, все-таки был свой транспорт. И прицеп для этого, куда ж еще колонки звуковые грузить… А потом нас «откопал» Петя Теодорович, утащил в Молодежный центр, стал организовывать концерты, привлекал в качестве «паровозов» лучших молдавских исполнителей типа Вани Суручану, Насти Лазарюк, Нади Чепраги (кому сейчас эти имена что-то говорят, а ведь все они народные да заслуженные). А поскольку мой интеллектуальный уровень оказался выше простого шОфера, Петя повесил на меня обязанности администратора. Вот так моя халтура стала практически главной работой, хотя с основной я так и не ушел, умудряясь разрываться между ними, без выходных и праздников, да и нормальных ночей тоже.
А предыстория знакомства такая. Август-сентябрь 1985 года. В Москве идут записи ужасно популярных в те годы программ центрального телевидения «Песня года». Мой друг и, в какой-то степени, коллега (в какой-то степени я) Петя Теодорович пробивает свою песню на слова Николая Зиновьева, которую будут исполнять в финальном концерте блестящие театральные актеры Александр Михайлов и Наталья Гундарева. Оба, на самом деле, совсем не «певуны», но актёрски, душой сделали достойный дуэт. Впрочем, рассказ не об этой песне и не о телепередаче. Знакомство с такими актерами уже событие в жизни, но Теодорович не был бы Теодоровичем, если бы не воспользовался случаем и не пригласил Гундареву на маленькие гастроли в Молдавию.
(Петре Теодорович — популярный молдавский композитор, автор таких произведений как «Меланхолие», «Грацие», «Аванте».)
Думаю, не надо объяснять, что невеликие зарплаты актеров, даже значимых, в театре и кино того времени (думаю, что и сейчас ситуация не многим лучше) хоть каким-то образом компенсировалась возможностью гастрольных туров, от которых никто никогда не отказывался. Это была целая индустрия всевозможных концертных программ типа «Товарищ кино» или просто творческих вечеров под любой маркой или именем. А к «паровозу», т. е. «раскрученному имени», как сейчас говорят, цепляли менее значимых артистов или коллективы, давая тем самым и им заработать денежку. Здесь зарабатывали все: «паровоз», «пристяжные», а главное администраторы, что организовывали гастроли.
В те годы у Пети Теодоровича был свой коллектив (справедливости ради, не им созданный, но им пригретый и раскрученный), назывался он весьма экстравагантно — группа «Екоу» (в переводе с молдавского — Эхо), в поздние времена название стало «Теодор» (понятно, что от фамилии Теодоровича). Кстати, уже с этим названием чуть позже коллектив достался Филиппу Киркорову, которого изначально начал раскручивать Теодорович, так его коллектив называется и по сей день. Базировался коллектив и очень формально принадлежал «Молодежному центру при ЦК ЛКСМ Молдавии». Это давало бОльшие возможности, чем принадлежность, например, к филармонии. Весьма лояльный худсовет, отсутствие лимитов на концертную деятельность (т. е. без ограничения количества концертов), изначально чуть выше концертные ставки и пр. Да и просто «прикрытие» именем ЦК комсомола республики. И честно говоря, нами вообще никто не интересовался и не лез в нашу жизнь, чего никогда нельзя было избежать в творческих коллективах той же филармонии. Да еще личное обаяние и «стенопробивной» характер Теодоровича, который с легкостью входил в любые кабинеты и решал любые вопросы.
А я был вроде как администратором, вроде как личным секретарем и личным водителем самого Пети Теодоровича. На самом деле, это была вовсе не основная моя работа. Трудился я в скромной должности инженера по нормированию труда в одной из мелких контор со столь же скромной зарплатой. Естественно, «кушать» сильно хотелось, вот приходилось вечно где-то крутиться, как-то суетиться, что-нибудь подрабатывать. Не считал зазорным и на машине «бомбить», и с друзьями брать подряды, например, на ремонт церквей (очень выгодно это было, потому что прямой «сговор» со старостой и батюшкой, а денежки наличные и без договора) и с друзьями музыкантами на халтуры гонять. Даже прицеп мне тесть прикупил, чтобы я денежку в семью нес, уважал меня, что стараюсь, не сижу сиднем, работаю…
А друзья музыканты у меня с детства. Во-первых, одноклассники, начинал-то я с музыкальной десятилетки, аналог московской ЦМШ при консерватории. Правда, музыкант из меня никакой получился, я это как-то очень быстро осознал и потребовал, чтобы меня из этой школы забрали. Так получилось у меня «три класса и коридор» музыкального образования. Причем именно три класса! А во-вторых, жены и их друзья тоже музыкантами оказались. Вот так и кручусь среди них всю свою сознательную жизнь….
Однажды друзья привлекли меня возить их на «халтуры», свадьбы да крестины, все-таки был свой транспорт. И прицеп для этого, куда ж еще колонки звуковые грузить… А потом нас «откопал» Петя Теодорович, утащил в Молодежный центр, стал организовывать концерты, привлекал в качестве «паровозов» лучших молдавских исполнителей типа Вани Суручану, Насти Лазарюк, Нади Чепраги (кому сейчас эти имена что-то говорят, а ведь все они народные да заслуженные). А поскольку мой интеллектуальный уровень оказался выше простого шОфера, Петя повесил на меня обязанности администратора. Вот так моя халтура стала практически главной работой, хотя с основной я так и не ушел, умудряясь разрываться между ними, без выходных и праздников, да и нормальных ночей тоже.
Эта фотография приблизительно тех времен. И выглядела Наталья Георгиевна почти также.
Здесь и далее фото, разумеется, не мои, мне не до этого было. Просто нашел в интернете и скопировал.
Здесь и далее фото, разумеется, не мои, мне не до этого было. Просто нашел в интернете и скопировал.
А мы потихонечку пришли к той знаменитой и памятной для меня «гастроли», когда в Кишинев прилетела Наталья Георгиевна Гундарева. На неделю было организовано 20 (двадцать) концертов по всей республике, первое отделение наш коллектив, второе — приглашенная «звезда». (Господи, кто тогда знал такое слово?) Коллектив перемещался на автобусе, а Наталью Георгиевну я возил сам. Можете представить себе «тряску», которую я пережил, когда только встретил в аэропорту Гундареву!!!! Шок и смятение, испарина и пересохший рот, стеснение и полная каша в голове, двух слов связать не могу. Хорошо, что Петя был со мной и в основном он вел приветственные беседы, а я мимикрировал под простого водителя. Правда, и водитель в эти мгновения был плохой, потому что руки-ноги тряслись и я ужасно боялся попасть в какую-то аварию…
Кстати, была еще одна забавная история с гастролями. Работали как-то выездные концерты и в качестве «паровоза» был с нами знаменитый композитор Владимир Шаинский. Ехали во втором часу ночи в Кишинев, в машине Шаинский, Суручану, Чепрага и Теодорович. После концерта был маленький прием с возлияниями у местных властей, настроение в машине веселое, точнее очень непринужденное (у пассажиров, разумеется). А дороги в Молдавии, особенно совсем в глубинке, далеко не лучшего качества, да еще ночь. И тут Шаинский говорит мне: «Рыжий! Страна не простит тебе гибели двух народных артистов, одной заслуженной и одно заслуженного деятеля искусств, не гони!» От хохота чуть из машины не вывалились…
Но вернемся с рассказу. Рабочий день начинался в 11 часов утра, когда я приезжал в гостиницу, поднимался в номер Натальи Георгиевны, выпивал с ней чай-кофе и мы отправлялись на первый концерт. Концертов бывало по четыре в день и мы перемещались из одного места в другое, успевая загрузить аппаратуру, собрать-разобрать, настроить. А еще я должен был успеть организовать хоть минимальный быт, поесть-попить для ребят, развлечь Наталью Георгиевну, в общем легкий запланированный «дурдом». Всё это заканчивалось с финальным фуршетом около часа ночи, мы с Петей отвозили «звезду» в гостиницу и еще сидели с разговорами часиков до 4 утра, потому что Гундаревой не спалось, поговорить хотелось. После этого я отвозил Петю, мчался домой, спал пару часов и опять сначала по делам, а потом в гостиницу за Натальей Георгиевной. В последнюю ночь перед отъездом ни о каком сне не могло быть и речи, потому что устроили прощальный банкет, а в 7 утра Гундарева улетала. Когда я приехал домой, загнал машину во двор, выключил двигатель и… Проснулся через сутки в своей постели, но как я туда попал, как меня перетаскивали и кто — абсолютный провал в памяти…
Наталья Георгиевна Гундарева… Что мы провинциальные зрители, крайне редко бывающие в московских театрах люди, могли знать и представлять себе об этой актрисе? «Сладкая женщина». Эдакая простушечка с типично русским, скорее деревенским круглым личиком. Зритель всегда ассоциирует роли актера на него самого, мол, сам себя играет. Прекрасный типаж для определенных ролей и соответствующего уровня. Каково же было мое изумление, когда буквально в первый же день знакомства, только начав общаться, я понял, что рядом со мной не просто известная актриса, а глубочайшего ума и знаний человек! Я всегда считал, что достаточно серьезно начитан, но рядом с Натальей Георгиевной понял, что я «мелкий фраер», как тогда говорил. Но главное даже не количество прочитанного, а осознание, восприятие, понимание того, что прочел. Обсуждая с ней какую-либо книгу я понимал, как поверхностны и неглубоки мои суждения, «понимания», чувства. Именно Гундарева научила меня читать «Мастера и Маргариту», свою любимую книгу, которую перечитывала множество раз и раз за разом откапывала в ней все новые и новые пласты. Именно она научила меня любить и особенно вчитываться в историческую часть романа, в глубочайший психологизм и глубину трагедии Иешуа и Пилата. Может быть именно поэтому, когда оказался в Иерусалиме, да еще и с первоклассным гидом-собеседником, так увлекся исторической темой христианства, всегда соотнося ее с романом Булгакова.
Кстати, была еще одна забавная история с гастролями. Работали как-то выездные концерты и в качестве «паровоза» был с нами знаменитый композитор Владимир Шаинский. Ехали во втором часу ночи в Кишинев, в машине Шаинский, Суручану, Чепрага и Теодорович. После концерта был маленький прием с возлияниями у местных властей, настроение в машине веселое, точнее очень непринужденное (у пассажиров, разумеется). А дороги в Молдавии, особенно совсем в глубинке, далеко не лучшего качества, да еще ночь. И тут Шаинский говорит мне: «Рыжий! Страна не простит тебе гибели двух народных артистов, одной заслуженной и одно заслуженного деятеля искусств, не гони!» От хохота чуть из машины не вывалились…
Но вернемся с рассказу. Рабочий день начинался в 11 часов утра, когда я приезжал в гостиницу, поднимался в номер Натальи Георгиевны, выпивал с ней чай-кофе и мы отправлялись на первый концерт. Концертов бывало по четыре в день и мы перемещались из одного места в другое, успевая загрузить аппаратуру, собрать-разобрать, настроить. А еще я должен был успеть организовать хоть минимальный быт, поесть-попить для ребят, развлечь Наталью Георгиевну, в общем легкий запланированный «дурдом». Всё это заканчивалось с финальным фуршетом около часа ночи, мы с Петей отвозили «звезду» в гостиницу и еще сидели с разговорами часиков до 4 утра, потому что Гундаревой не спалось, поговорить хотелось. После этого я отвозил Петю, мчался домой, спал пару часов и опять сначала по делам, а потом в гостиницу за Натальей Георгиевной. В последнюю ночь перед отъездом ни о каком сне не могло быть и речи, потому что устроили прощальный банкет, а в 7 утра Гундарева улетала. Когда я приехал домой, загнал машину во двор, выключил двигатель и… Проснулся через сутки в своей постели, но как я туда попал, как меня перетаскивали и кто — абсолютный провал в памяти…
Наталья Георгиевна Гундарева… Что мы провинциальные зрители, крайне редко бывающие в московских театрах люди, могли знать и представлять себе об этой актрисе? «Сладкая женщина». Эдакая простушечка с типично русским, скорее деревенским круглым личиком. Зритель всегда ассоциирует роли актера на него самого, мол, сам себя играет. Прекрасный типаж для определенных ролей и соответствующего уровня. Каково же было мое изумление, когда буквально в первый же день знакомства, только начав общаться, я понял, что рядом со мной не просто известная актриса, а глубочайшего ума и знаний человек! Я всегда считал, что достаточно серьезно начитан, но рядом с Натальей Георгиевной понял, что я «мелкий фраер», как тогда говорил. Но главное даже не количество прочитанного, а осознание, восприятие, понимание того, что прочел. Обсуждая с ней какую-либо книгу я понимал, как поверхностны и неглубоки мои суждения, «понимания», чувства. Именно Гундарева научила меня читать «Мастера и Маргариту», свою любимую книгу, которую перечитывала множество раз и раз за разом откапывала в ней все новые и новые пласты. Именно она научила меня любить и особенно вчитываться в историческую часть романа, в глубочайший психологизм и глубину трагедии Иешуа и Пилата. Может быть именно поэтому, когда оказался в Иерусалиме, да еще и с первоклассным гидом-собеседником, так увлекся исторической темой христианства, всегда соотнося ее с романом Булгакова.
Всю эту неделю, в постоянном общении, видя разные настроения и чувства, разную степень усталости, я не переставал удивляться этой женщине. С одной стороны, известный человек, дистанция, умение все и всех расставить по своим местам, не допускать фамильярности или панибратства. С другой, абсолютная доступность, доверие, легкое общение. Не со всеми, разумеется. Видимо я как-то расположил к себе, вызвал это самое доверие, никак и нигде не перешел черту допустимого. Мы общались на любые темы, даже личные, причем не я их заводил, а сама Наталья Георгиевна. Она рассказывала про свою семью, родителей, подружку, про первые неудачные браки, ужасно сокрушалась по поводу отсутствия детей, винила себя. Нет, она не нашла в моем лице «жилетку», но то ли у нее было такое настроение, то ли ей действительно надо было выговориться, то ли я вызвал такое доверие, она сама заводила разговоры про себя и свою жизнь. Впрочем, живо интересовалось и моей жизнью, семьей, то есть это никак не было только односторонней исповедью. Скорее это была чисто человеческая искра в отношении двух людей, случайно пересекшихся в данной точке и оказавшихся на одной волне. Кстати, Наталья Георгиевна просто потребовала, чтобы на финальный ночной фуршет я привез Наташу, жену, которую знала только по моим рассказам. Ольке, нашей дочке, было всего 3,5 месяца и была некая проблемка оставить ее с бабушкой. Но Наталья Георгиевна настояла на знакомстве и чуть ли не сама готова была ехать договариваться с бабушкой…
А еще она удивляла постоянными рассказами про свой «домик в деревне». Реальный дом в обычной деревне черт те где от Москвы, который она купила и СВОИМИ силами потихоньку восстанавливала вместе с подружкой. Восстанавливала — это не красное словцо, реально, своими руками, с пилой и топором и прочим чисто мужским инструментом. Никакой пафосности, никакого апломба, никакого статуса. Простая русская женщина, «что в избу, что коня»! И заработанные в этой «гастроли» денежки — тоже на домик, надо то купить, сё… Вот как совместить интеллектуальный уровень, профессию, человеческие качества и такое «не барское» поведение? Конечно, может быть у меня в голове извращенное представление о таких людях и поэтому меня так все удивляло. Но все-таки мне кажется, что Наталья Георгиевна действительно была не совсем такая, как в основном представители ее профессии. Она умудрялась быть абсолютно естественной во всех своих ипостасях, настоящей, без актерства и наигранности. И очень этим привлекала и удивляла.
А еще она удивляла постоянными рассказами про свой «домик в деревне». Реальный дом в обычной деревне черт те где от Москвы, который она купила и СВОИМИ силами потихоньку восстанавливала вместе с подружкой. Восстанавливала — это не красное словцо, реально, своими руками, с пилой и топором и прочим чисто мужским инструментом. Никакой пафосности, никакого апломба, никакого статуса. Простая русская женщина, «что в избу, что коня»! И заработанные в этой «гастроли» денежки — тоже на домик, надо то купить, сё… Вот как совместить интеллектуальный уровень, профессию, человеческие качества и такое «не барское» поведение? Конечно, может быть у меня в голове извращенное представление о таких людях и поэтому меня так все удивляло. Но все-таки мне кажется, что Наталья Георгиевна действительно была не совсем такая, как в основном представители ее профессии. Она умудрялась быть абсолютно естественной во всех своих ипостасях, настоящей, без актерства и наигранности. И очень этим привлекала и удивляла.
Очень занимательно было смотреть как Гундарева учила роль. Готовилась постановка в родном ее театре им. Маяковского пьесы Эдварда Радзинского «Я стою у ресторана: замуж поздно, сдохнуть рано." Спектакль на двух актеров, 120 страниц живого текста. Партнером по спектаклю должен был быть Сергей Шакуров. Постановка бенефисная, специально под Гундареву.
Ей не мешало ничего, она уходила в текст, закрывала глаза и что-то шептала про себя, опять читала, опять шептала, чертыхалась, чем-то недовольная, вдруг начинала хихикать или мрачнела… А в это время вокруг люди какие-то, все ненароком косятся на нее. Но Гундарева ничего не слышит, ничего не видит, все эмоции там, в тексте, который она мучительно переживает, вживается, запоминает. Вдруг текст откладывается в сторону, глаза обычные, ироничные, в руках появляется вязание, она находит глазами меня, всё, готова релаксировать, трепаться.
Кстати, удивительно, как она после достаточно серьезной выкладки в своем отделении концерта, с постоянными переездами, бытовой неустроенностью (в этой поездке нигде не было отдельной гримерной, где можно было бы спрятаться ото всех) и бессонными ночами умудрялась находить силы на бестолковые разговоры со мной. Всех остальных она «отшивала» достаточно быстро под тем или иным предлогом. Даже перед самим отлетом в последнее утро она выглядела значительно свежее меня. Вот что значит актерский «тренаж», умение выглядеть, соответствовать.
А спектакль этот («Я стою у ресторана.«) я видел. Классная работа двух действительно блестящих актеров…
Прощаясь, Наталья Георгиевна потребовала мой домашний адрес, телефон, дала свой и обещала, что если буду в Москве, организует контрамарки в свой театр. Звони, говорит. А я постеснялся, решил, что это так, из вежливости. Гастроль наша проходила в начале декабря и вдруг на Новый Год мы с Наташей получаем поздравительную открытку с достаточно неформальными пожеланиями (куда делась эта открытка?).
Ей не мешало ничего, она уходила в текст, закрывала глаза и что-то шептала про себя, опять читала, опять шептала, чертыхалась, чем-то недовольная, вдруг начинала хихикать или мрачнела… А в это время вокруг люди какие-то, все ненароком косятся на нее. Но Гундарева ничего не слышит, ничего не видит, все эмоции там, в тексте, который она мучительно переживает, вживается, запоминает. Вдруг текст откладывается в сторону, глаза обычные, ироничные, в руках появляется вязание, она находит глазами меня, всё, готова релаксировать, трепаться.
Кстати, удивительно, как она после достаточно серьезной выкладки в своем отделении концерта, с постоянными переездами, бытовой неустроенностью (в этой поездке нигде не было отдельной гримерной, где можно было бы спрятаться ото всех) и бессонными ночами умудрялась находить силы на бестолковые разговоры со мной. Всех остальных она «отшивала» достаточно быстро под тем или иным предлогом. Даже перед самим отлетом в последнее утро она выглядела значительно свежее меня. Вот что значит актерский «тренаж», умение выглядеть, соответствовать.
А спектакль этот («Я стою у ресторана.«) я видел. Классная работа двух действительно блестящих актеров…
Прощаясь, Наталья Георгиевна потребовала мой домашний адрес, телефон, дала свой и обещала, что если буду в Москве, организует контрамарки в свой театр. Звони, говорит. А я постеснялся, решил, что это так, из вежливости. Гастроль наша проходила в начале декабря и вдруг на Новый Год мы с Наташей получаем поздравительную открытку с достаточно неформальными пожеланиями (куда делась эта открытка?).
И все-таки через год, учась в Москве, я набрался смелости, соорудил какой-то презент и, купив цветы, пришел к служебному входу Маяковки. Предварительно все-таки позвонил, предупредил, спросил разрешения. Ответила суховато, немного с трудом вспомнив, впрочем, не удивительно, и времени много прошло и кто я, на самом деле. Встретились часиков в пять, перед спектаклем, завела в подъезд, приняла подарок и цветы, выдала несколько контрамарок на ближайшие спектакли и… всё. Ни намека на ту «искру», ни желания пообщаться, ничего. Деловито, сухо, протокольно. Наверное, правильно.
У меня в голове несколько ролей Натальи Георгиевны, которые абсолютно в моем представлении соответствуют образу не актрисы, а человека, с которым был знаком всего неделю. Певица Мельникова из «Зимний вечер в Гаграх» — человек профессии, жесткий, блюдущий свою территорию, но с вязанием в руках и человеческими чувствами. И Надя Круглова из «Однажды двадцать лет спустя» — абсолютный человек, с которым я разговаривал целую неделю и как прислонился к чему-то теплому, родному, почти материнскому. Такие разные роли, такая разная Гундарева в моем представлении.
28 августа 2013 года Наталье Георгиевне исполнилось бы всего 65….
У меня в голове несколько ролей Натальи Георгиевны, которые абсолютно в моем представлении соответствуют образу не актрисы, а человека, с которым был знаком всего неделю. Певица Мельникова из «Зимний вечер в Гаграх» — человек профессии, жесткий, блюдущий свою территорию, но с вязанием в руках и человеческими чувствами. И Надя Круглова из «Однажды двадцать лет спустя» — абсолютный человек, с которым я разговаривал целую неделю и как прислонился к чему-то теплому, родному, почти материнскому. Такие разные роли, такая разная Гундарева в моем представлении.
28 августа 2013 года Наталье Георгиевне исполнилось бы всего 65….
